Трудные годы советской биологии - Страница 18

В 1936 и 1937 гг. Лепешинская опубликовала в широко читаемом японском журнале «Cytologia» на немецком языке две обширные статьи об образовании клеток из неклеточного живого вещества. В 1940 г. она прислала для публикации свою очередную статью на эту тему в «Архив анатомии, гистологии и эмбриологии». По настоянию проф. А. А. Заварзина статья была отклонена. Через некоторое время при встрече с Заварзиным она ему с возмущением заявила: «Это безобразие, мои статьи в японском журнале публикуют, а в своем отечественном журнале печатать отказываются». На это Заварзин спокойно ответил: «Мало ли что японцы делают, вот они диверсию на Халхин-Голе устроили». Заварзин был совершенно прав. Зарубежные издательства в антисоветских целях нередко пользовались таким приемом. Они переводили и публиковали без комментариев наиболее вздорные статьи и книги лысенковцев. В частности, в США в 1946 г. была издана книга Лысенко «Наследственность и ее изменчивость», журнал «Journal of Heredity» перевел знаменитую статью Студитского «Мухолюбы-человеконенавистники», помещенную в «Огоньке» в 1949 г. В ней автор приравнял генетиков к куклуксклановцам и сопроводил ее соответствующими издевательскими рисунками, которые также были аккуратно воспроизведены американским научным журналом.

Лысенковцы хотели использовать мичуринскую биологию как орудие политической борьбы, в действительности же она создала новый аспект нашей действительности, чрезвычайно уязвимой для зарубежной критики. В капиталистических странах появилась обширная антисоветская литература, целиком построенная на использовании того, что творилось в нашей биологии. В 1951 г. в США вышла книга известного генетика и историка биологии Зеркла (с. Zirkle) под названием «Смерть науки в Советском Союзе по материалам газеты „Правда“ и другим официальным источникам». Много из этой литературы попадало в зарубежные научные журналы. Чтобы не будоражить советского читателя, номера таких журналов изымались или приходили в изуродованном виде с вырезанными компрометирующими статьями и с вымаранными их названиями в оглавлениях.

Можно подвести некоторые итоги тем потерям, которые понесли наша наука и страна в результате насильственного насаждения в биологии чуждых ей догм и учреждения диктаторских режимов в важнейших ее разделах. 1. Нанесен огромный материальный ущерб сельскому хозяйству принудительным внедрением убыточных мероприятий и одновременным противодействием применению эффективных методов. Задержано развитие ряда разделов медицины.

2. Высококвалифицированные и честные специалисты заменялись кадрами, подобранными по принципу безоговорочной преданности канонизированным учениям и их лидерам. Этот же показатель использовали при продвижении по службе, при наделении степенями и званиями, при избрании в Академию.

3. Потеряны время и средства на выполнение бессмысленных исследований и прекращены работы, представляющие научную и практическую ценность.

4. При преподавании в школах и вузах биологических дисциплин утаивались истинные достижения науки и подменялись лженаучными догмами и искаженными фактами. Советская наука дискредитировалась в глазах зарубежных ученых. Некоторые ученые-коммунисты в капиталистических странах после трех сессий вышли из партии. Среди них будущий нобелевский лауреат французский биохимик Ж. Моно и выдающийся английский генетик и редактор коммунистической газеты «Daily Worker» Дж. Холдейн. Лауреат Нобелевской премии физиолог Генри Дейл отказался от звания почетного члена АН СССР. В своем письме президенту АН СССР С. И. Вавилову, которое советский ученый не может читать без чувства стыда, Дейл, в частности, писал:

«С тех пор как Галилей угрозами был принужден к своему историческому отречению, было много попыток подавить или исказить научную истину в интересах той или иной чуждой науке веры, но ни одна из этих попыток не имела длительного успеха… Считая, г. Президент, что Вы и Ваши коллеги действуете под аналогичным принуждением, я могу лишь выразить Вам свое сочувствие» (Британский союзник, 1948. № 50, 12 декабря. с. 4).

Самые грозные, самые разрушительные последствия трех сессий были связаны с насилием над психикой людей. Об этом следует сказать подробнее. Сталинская диктатура ставила перед советскими гражданами трудные психологические проблемы независимо от их профессиональной принадлежности. Состояние же биологов усугублялось специфическим положением, создавшимся в этой науке. Несогласие с направлениями, официально утвержденными в качестве методологически единственно правильных, расценивалось как политическая оппозиция и влекло за собой как минимум увольнение с работы. Человек, в прошлом высказывавший устно или письменно идеи, противоречащие мичуринской биологии или павловскому учению, должен был признать свои ошибки и отречься от того, что раньше считал истинным. Если ученый занимал высокий пост, то такое раскаяние, как правило, не помогало и с поста его снимали. Характер возмездия за былые грехи частично зависел от местных обстоятельств и от окружающей человеческой среды. В одних институтах бывшего «менделиста-морганиста» увольняли, в других ограничивались выведением из состава Ученого совета, но иногда доносами и клеветой формировали из него «врага народа», в дальнейшем бесследно исчезавшего.

Результаты исследований, противоречащие мичуринской биологии, опубликовать было невозможно; кроме того, они могли принести автору крупные неприятности. Получение же подтверждающих данных укрепляло положение автора и способствовало его карьере. В такой ситуации люди вели себя по-разному. Была предоставлена широкая возможность и для проявления героизма, и для реализации наиболее отвратительных человеческих качеств.