Трудные годы советской биологии - Страница 58

Далее идет призыв к «дружной совместной работе», к «товарищеской полемике», к необходимости начиная со средней школы внедрять в голову учащихся наряду с наукой лженауку и так далее. Большое место в своей статье Платонов отводит осуждению аморальности некоторых ученых:

«Особенно настораживает то, что одни и те же лица дают диаметрально противоположные оценки тем или иным биологическим теориям и взглядам»

(с. 155) и в качестве примера подробно сопоставляет, что говорил философ Б. М. Кедров о Лысенко и мичуринской биологии раньше и теперь, в статье, напечатанной в «Новом мире» за 1965 г.

Расправу с Кедровым Платонов завершает так: «Не будем заниматься психологическим анализом тех мотивов, которые побуждают самого Б. М. Кедрова раскачиваться на теоретических качелях (О «психологических мотивах» Кедрова будет сказано дальше — В. А.)… Такая беспринципность в науке… оказывает уродующее влияние на научную молодежь, наносит ущерб науке» (с. 154). Атака Платонова на Кедрова понятна — ведь Кедров был первым философом, бескомпромиссно осудившим лысенковщину. Беда лишь в том, что Платонов не заметил, что все упреки в беспринципности могут быть с еще большим успехом переадресованы ему самому. В своей книге «Диалектический материализм и вопросы генетики», выпущенной в 1961 г., он ни слова не говорит «об ошибочных взглядах Лысенко», от которого теперь хочет избавиться. Тогда он давал свое философское одобрение всем его теоретическим воззрениям, вплоть до порождения одного вида в недрах другого, и всем его практическим новаторствам: «На огромное значение работ Т. Д. Лысенко и возглавляемого им направления в науке для дальнейшего подъема сельскохозяйственного производства не раз указывал Н. С. Хрущев и другие деятели Коммунистической партии» (с. 133). Что же касается вейсман-моргановской генетики, к дружеским объятиям с которой он сейчас стремился, то четыре года назад Платонов о ней писал: »…вейсмановско-моргановская концепция наследственности давно уже вступила в непримиримое противоречие с фактами биологической науки… Наиболее дальновидные и свободомыслящие естествоиспытатели за рубежом справедливо указывают на ошибочность и даже вредность стремлений продлить существование вейсмановско-моргановской генетики с помощью новых спекулятивных допущений» (с. 161–162).

Как видим, отстранение Хрущева от власти привело к существенным сдвигам в умах философов. Статья Платонова получила широкий отзвук: в редакцию «Октября» в ответ на нее посыпались письма и целые статьи. Общий обзор их дан. в № 2 и 12 журнала за 1966 г. Он интересен, так как дает картину разброда, сумбура и растерянности в связи с распадом ранее незыблемых догм мичуринской биологии.

Особенно встревожена периферия. Многие письма полны вопросов и недоумений. Так, в одном из писем сообщается, что учительница средней школы г. Задонска отказалась проводить урок по вегетативной гибридизации, прочитав критическую статью генетика Ю. Я. Керкиса в «Учительской газете». Действительно, как согласовать то, что в программах и учебниках, с тем, что пишут генетики в специальных журналах и общей печати? Ряд откликов был на тему о вреде беспринципности ученых, меняющих свои взгляды. Однако в одном письме, подписанном Е. Х. Фраучи, этому дается разъяснение: «Потрясенная статьей (Платонова. — В. А.), я сочла своим долгом вступиться за честь профессора Б. М. Кедрова… Находясь долгое время на положении сына и брата «врагов народа», все время ощущая над собой дамоклов меч возможной репрессии, мог ли он в 1948 году высказывать свои истинные мысли?… Он обязан был время от времени выступать в печати… Конечно, отдавать жизнь за свои идеалы всегда считалось почетным и сверхблагородным, но не всегда это имело смысл…» (с. 144–145).

Интересно, что когда в 1948 г. под влиянием насилия многие ученые отказывались от своих мыслей и делали вид, что уверовали в навязанные идеи, это расценивалось лысенковцами как мужественное признание своих ошибок. Когда же эти люди в связи с устранением гнета возвращались к своим истинным убеждениям, это квалифицировалось как проявление аморальности, беспринципности.

Статья Платонова породила не только поток писем, но и обсуждение ее во многих вузах и институтах. В связи с таким интересом редакция журнала «Октябрь» посвятила обсуждению этой статьи «Круглый стол», в котором участвовало более 130 человек, из них выступило 26. Материалы этого совещания были опубликованы в № 2 «Октября» за 1966 г. Из-за ограниченности места было дано изложение лишь 18 выступлений. Характерно, что в числе тех, кому не хватило места, оказался Презент. Наступило иное время!

Среди присутствовавших за «Круглым столом» видных генетиков не было, слабо был представлен и лысенковский штаб. Мнения обсуждавших статью расслоились. Большинство сочло своим долгом осудить беспринципность ученых, «шарахающихся от одной догмы к другой», многие требовали не смешивать ошибочные взгляды Лысенко с мичуринской биологией. Ведь «Стол» заседал после обследования «Горок Ленинских» комиссией АН СССР, которая похоронила последние изобретенные Лысенко чудодейственные мероприятия: органо-минеральные удобрения и жирномолочный скот. И верные лысенковцы, чтобы задержать свое падение, решили сбросить в качестве балласта самого народного ученого Лысенко. Что касается слияния молекулярной генетики с мичуринской биологией, то многие отнеслись к этому с полным сочувствием, некоторые говорили не о слиянии, а о сосуществовании. Эту мысль высказал и профессор Студитский. Он призвал вести творческие дружественные дискуссии с генетиками, которых в 1949 г. называл «мухолюбами-человеконенавистниками» (см. стр. 61). Некоторые выступавшие пытались доказать, что современные достижения молекулярной генетики вскрыли несостоятельность «вейсманизма-морганизма» и корпускулярной теории наследственности (Фейгинсон).